«Щедрин в лесу реакции». Удав
свисает с дерева. Глазастый сыщик
глядит из-за куста. Стоглаз, стоглав
мрак — мощный, хищный, множащийся
в тыщах
чудовищ, плодовит, неистощим
в метаморфозах.
Этаких и в Брэме
не выищешь! Да стольких чертовщин
и Афанасьев в трех томах «Воззрений»
(все суеверья вроде бы учтя
славян-язычников во время оно)
не насчитал!
Сгущенная мечта
тьмы.
Вот, почти неотличим от фона,
маячит меж деревьями жандарм,
недооформленный, но в треуголке.
И, кроме прежних, тех, каких рождал
лес издавна (ну, там медведи, волки),—
невиданного здесь полно зверья,
какого нет и в сказках про Кощея.
Вот торжествующая сверхсвинья,
на Щедрина клыки свои ощеря…
Д. Н. Брызгалов и Н. П. Орлов,
поклонники писателя, всех разом
изобразили здесь его врагов,
весь мрак и противостоящий разум.
Щедрин поставлен в центре. Как святой.
И смысл всей композиции — простой:
как мрак ни бесится, как зло ни злится
(Победоносцев и Д. А. Толстой,
Катков, Суворин и другие лица),
но впереди — означился просвет…
И Щедрину — понравился портрет
(как он писал Орлову в то же лето).
Один он дал художникам совет:
просвет, конечно, нужен, спору нет,
но дальше, по ту сторону просвета,
добавьте новых гадов: ведь они
имеются всегда не только сзади —
и впереди. Сидят и ждут в засаде
идущего. Да вон они, взгляни!..
А впрочем, был признателен и рад.
Благодарил за дорогой подарок.
И впредь не отступал, не шел назад,
ни новых гадов не страшась, ни старых.
