Багульник, ельник, изволоки, взгорья…
Грибная, волчья да медвежья дебрь.
И вдруг — виденья Средиземноморья:
маслина, кипарис, ливанский кедр.
В глухих лесах, холодных, хмурых, хищных,
метель метет и долго ждать весны,
но ветви пальм, плоды смоковниц пышных
художникам и книжникам видны.
Из северных, из необжитых ширей,
из узких келий очи их глядят
в волшебную страну, в блаженный ирей,
куда под осень птицы улетят.
И словно отсветом тех светлых высей,
тех райских стран, той дивной красоты
сияют и Рублев, и Дионисий,
и Нестерова светлые холсты.
Виденье отроку Варфоломею –
бессолнечная северная Русь,
но что-то вдруг напомнит Иудею
или о ней несбыточную грусть.
>
