После тщетных похождений
И бесплодных бранных дел
Храбрый рыцарь к мирной сени
Возвратиться захотел.
И пришел он невеселый
На домашнее житье,
Бросил в угол меч тяжелый,
Щит свой, латы и копье.
‘Что?’ — друзья его спросили.
‘Всё пропало, — говорит, —
Не щадил трудов, усилий
И — увы! — стыдом покрыт,
Уподоблен Дон-Кихоту,
А в сраженьях был велик,
Наезжал, рубил с налету —
Только цели не достиг’.
‘За какую ж Дульцинею
Ты сражался?’ — был вопрос.
‘Всё на свете — прах пред нею, —
Рыцарь гордо произнес. —
Свет красавицу такую
Должен чтить. Из дам его
Взял я истину святую
В дамы сердца моего.
Чистый вензель этой дамы
На щите моем горел.
Я из боя в бой, упрямый,
За нее стремглав летел.
Дело истины — не шутка!
На меня подъяв мечи,
Шли гиганты предрассудка,
Заблужденья силачи,
Шли толпой, стеной восстали,
Пред числом — я изнемог,
И безумцы хохотали,
Слыша мой в паденье вздох.
Но меня не то смущает,
Что потеряна борьба, —
Нет, мне сердце сокрушает
Человечества судьба’.
Рыцарь! Выслушай спокойно:
Сам себя ты осудил.
Острый меч твой непристойно
Делу истины вредил.
Ты, герой, в движенье скором
Наступательных шагов,
Сам назойливым напором
Раздражал ее врагов.
Меч булатный ей не нужен,
Не нужна ей кровь врага,
Терпеливо безоружен,
Кроток, тих ее слуга.
Он не колет, он не рубит, —
Мирно шествуя вперед,
Побеждает тем, что любит,
И смиреньем верх берет.
