Живописец тщедушный с бородкой,
что сулит тебе век твой короткий,
твой болезненный мозг?
Вот и встретились наши дороги.
И опять ты стоишь на пороге,
новоявленный Босх.
И жена твоя верная рядом
словно сладким отравлена ядом,
адом обожжена.
Достаёт из клеёнчатой сумки
своего властелина рисунки
хлопотунья жена.
Я к глазам подношу их поближе.
Это всё уже было в Париже.
Это делал Сера.
Есть в запасе и нечто другое.
Только это ведь графика Гойи.
Разобраться пора.
Где твои, живописец, находки?
Независимой гордой походки
слишком мало, мой друг,
для того, кто с улыбкой презренья
захотел бы вовлечь моё зренье
в некий замкнутый круг.
А душа твоя сохнет и чахнет.
И так страшно провинцией пахнет
от любого листа.
Но внушает мне девочка с жаром,
что отмечен ты истинным даром.
Её совесть чиста…
