Прежде, словно зеркало, вбирал он
мишуру пространства — этот щит.
Но теперь, как будто под забралом,
он внутри себя хранит
подлинные судьбы только тех,
кто свой род на долгом протяженьи
заселил в зеркальном отраженьи
явной истинностью вех,
непреложных яркостью своей.
Сверху шлем на нем лежит, обшитый
громкой славою и тьмой,
и мерцаньем дорогих камней.
Шлемовый намёт, ветрам открытый,
падает увядшею листвой.
>
