Умру я однажды
от глада, от жажды,
от горечи едкой,
в дверь стукнув соседке…
Одна-одинока,
в морщинах глубоких,
в тяжелых морщинах,
худа, как мужчина,
худа, невесома,
темней чернозема.
Я знаю, так будет.
Пусть не осудят,
что дети и внуки
не гладят мне руки,
что так овдовело
умрет мое тело,
что жизнь пролетела
так неумело.
>
