1
Поутру нынешней весной,
С окна отдернув занавески,
Я ахнула: передо мной
Толпятся в двухсотлетнем блеске —
В кудрявых белых париках,
В зеленых шелковых камзолах
Вельможи… (Заблудясь в веках,
Искали, видно, дней веселых
И не туда пришли впотьмах.)
Им что не скажешь — все не то,
И я поэтому молчала.
Хоть не узнал бы их никто!
Роскошество их обличало —
Их пудреные парики,
Темно-зеленые камзолы,
Всему на свете вопреки,
Как возле царского престола,
Красуются перед окном,
И думать ни о чем ином
Я не могу. На миг забуду,
И снова погляжу в окно,
И снова изумляюсь чуду,
Но в том окне уже темно.
2
В новолунье, в полнолунье
Правит миром ночь-колдунья.
Утром все в окне иное,
Нет чудес вчерашних там,
Но распахнут предо мною
Монастырский древний храм…
Не разбитый, не спаленный.
На стене густо-зеленой
Мутно-белых свеч ряды.
(Чье раденье? Чьи труды?)
Отступаю в тайном страхе —
За окном стоят монахи.
Видно, служба отошла:
Ни одной свечи зажженной,
Не звонят колокола,
Слышен шепот приглушенный:
«Вседержателю хвала».
3
И вновь превращенья совершаются ночью,
А утром прибой темно-белые клочья
Швыряет мне с моря, стоящего дыбом,
Дрожащего каждым зеленым изгибом.
Влетает в окошко тенистая пена
И вот затихает в углах постепенно
Густой пеленой тополиного пуха,—
В нем плоти, пожалуй, не больше, чем духа.
