Аз есмь Господь Бог твой,
да не будут тебе бози ини…
Творцу я поклоняюсь мира,
В лице Его служу царю.
Нигде, ни в ком себе кумира
И не творил и не творю.
Почто ж мне идолы бесчестны,
Шумихой, мишурой прелестны,
Вкруг ползать ваших алтарей?
Почто, — коль в хижине безвестной
Доволен под рукой небесной
Я долею моей?
Богатств, чинов стяжатель, власти,
Льстец, ищущий могущим быть,
Пусть лучшей достигает части, —
Стоит в воде и — хочет пить;
Но пастырь добрый, верный стаду,
Не перелазит чрез ограду,
За посохом нейдет без зва
И пастырства не вымоляет;
А взяв овец, их соблюдает
От расхищенья льва;
Кладет за них в час лютый душу,
Не бегав, как наемник, прочь;
Не знав, что Тот, Кто море, сушу
И небо создал, день и ночь
Так дланью бдит над ним своею,
Как предначертанной стезею
Катит и мира колесо:
То полн сих чувств и не крушится,
А под каким зубцом случится, —
Смиренно сносит все,
И чтет терпенье в добродетель,
Что смертным нужно всем оно;
Что чрез него лишь нас Содетель
Вчиняет звезд своих в звено;
Что персть Его за правду царства
Возносит, — низит за коварства
До предназначенна конца;
Царям вельмож здесь в возвышенье,
А там дает во униженье
Их власти и венца.
Так Вышний таинства сердечны
И мысль всех видит с горних мест,
Мрак ада проницает вечный
И солнечных пучины гнезд.
В Его — снежинка в море пенном,
И искра в пламени возжженном,
И черна мравья путь во тьме,
И в небе след орла паряща,
И туча стрел, с луков летяща,
Различены уме.
Различены, — но нет изъятья;
Мир в общей колее течет;
Хоть в том звене, хоть в том участье
Несчастьем тот, сей счастьем чтет.
К чему ж гордыней надыматься,
Когда случиться возвышаться?
Мы можем завтра вниз упасть.
Но ползть почто и бедств в юдоле?
Учиться лучше в низкой доле:
Тщетна кумиров власть.
Ах, нет! — кумиры сильны в мире,
Издревле им поклонник свет:
Здесь роскошь усыпляет в пире,
Там красота яд в сердце льет;
Здесь злато ослепляет блеском,
Там слава оглушает треском.
Все, все сочли за бога мы!
Бесчисленны суть наши страсти,
Крамольники мы вышней власти.
О Росс! беги сей тьмы.
