Я повторяю, сердце остужая:
‘Здесь дом чужой и улица чужая,
Чужое море под чужой горой,
И юноша — совсем не мой герой…’
И пыл его, и щедрость — все насмарку,
Я ухожу, едва пригубив чарку.
Иду одна по ветреному пляжу.
Босой ногой босую гальку глажу.
И в пятый раз, а может быть, в двадцатый
Твержу я тост его витиеватый.
>
