Перевод Г. Шенгели
— Средь золота и мрака площадей,
О женщина в одежде черной,
Чего ты ждешь так много дней?
Чего ты ждешь упорно?
— Псы черных чаяний пролаяли опять
Сегодня вечером на луны черных глаз,
На луны глаз моих, на черную их гладь,
На луны глаз — не раз — в вечерний час;
Протяжно псы пролаяли опять
На луны глаз, на черную их гладь.
Такою пышностью скорбит волос волна,
Что стая псов безумием полна,
Такое золото в сверканье наготы,
Такой гордыней бедра налиты!
— О женщина вся в черном, столько дней
Чего ты ждешь средь грома площадей,
Чего ты ждешь?
— Вновь груди-паруса в тот черный рай летят,
В просторы черные, где мечется набат.
Каких Валгалл горячечные трубы
Иль кони, вскинутые на дыбы
Хлыстом любовной пытки и борьбы, —
Мои гранатовые губы?
Какие ужасы кипят в моем огне
Для этих псов, что лижут пыл мой ярый?
Какие им пожары сквозь удары
Мечтаются, чтоб смерть искать во мне?
— О женщина вся в черном, столько дней
Чего ты ждешь средь грома площадей?
— В моих объятиях шипы;
Я ненавистью вся пылаю;
Я — гончая среди толпы;
Я гибну или пожираю.
Зубов алмазных острия
Мои горят, язвя на ложе;
Да! Точно смерть прекрасна я
И, как она, доступна тоже.
И тем, кто о стену мою
Ломает молнии желаний,
Я тела катафалк дарю,
И стон, и свечи поминаний.
Я всех пьяню тоской своей,
Томя у самого порога;
Проклятия моих грудей
Восходят факелом до бога.
Как башня я; затворов лязг
Привычен всем; все испивают
Струю моих нечистых ласк,
Что, утоляя, убивают.
Бессильные! Что любо им?
Чем их бесплодный пыл волнуем?
Лишь отвращением моим
К их ярости и поцелуям.
Им сладко вновь найти во мне
Свой мертвый светоч воскрешенным,
И плащ мой в их безумном сне,
Как рдяный ужас, повторенным.
— О женщина вся в черном, столько дней
Чего ты ждешь средь грома площадей,
Чего ты ждешь?
— Лишь солнца старого вечерний пламень ярый
Кусками золота осыплет тротуары,
Лишь город линии своих огней помчит
За черный горизонт, где устремлен в зенит
Магнит всевластный: женщина! — как снова
Псы безнадежности свой долгий лай стремят
В глаза моей души, в ее полночный взгляд.
Псы лают черные средь сумрака ночного,
Псы лают черные в вечерний час
На луны черные моих недвижных глаз!
Какой гордыней бедра налиты,
Что мчатся псы вдоль тела золотого?
Бьет им в глаза средь сумрака ночного
Какой огонь багряной наготы?
Каких безумий пьяная Валгалла
Мне разжигает губы ало?
И волосы — в какой клокочущий набат,
В какой полночный рай летят?
Какой пожар, и пыл, и страх
Меня влекут уздою черной,
Бросая здесь, на площадях,
Царицей грозной и покорной?
— О женщина вся в черном, столько дней
Чего ты ждешь средь грома площадей,
Чего ты ждешь?
— Увы! Когда же он придет, —
Когда багряный вечер ждет,
Кто появиться должен неизбежно
И кто появится, как рок?
Во мне безумие растет волной мятежной
И поднимается от ног
К уже галлюцинирующим грудям!
Где руки, что пролили кровь?
Они раскроются — и будем
Мы длить кровавую любовь!
Все тело ждет любовной казни.
Что страх, когда желанье жжет?
Меня никто не обойдет
В моем властительном соблазне!
Кто ж должен пожелать меня
Среди вечернего огня
В железном грохоте и реве?
— О женщина вся в черном, столько дней
Кого ты ждешь средь площадей.
Кого ты ждешь?
— Того, чей нож отведал крови!
