Братья! Братья! Плачут дети!
То не старость, не сиротство.
Братья, братья, где же ваши
Доброта и благородство?
На лугу овечки блеют,
И птенцы щебечут в гнёздах.
На лужайках фавны млеют,
И цветы внимают звёздам.
Отчего же плачут дети
Нашей собственной породы?
В нашем славном государстве?
Царстве света и свободы?
Старики о смерти плачут.
Старый ствол в лесу безлистном
Плачет горькими слезами
О зиме холодной, близкой.
Тяжело былые раны
Подставлять под бой последний.
Тяжело терять надежду
После веры многолетней.
Но о чём рыдают дети
На пороге новой жизни?
В нашем добром государстве?
В нашей сладостной отчизне?
«Мы измучены, усталы,
Нам ли бегать по дорогам?
Нам бы вдоволь отоспаться,
Чтобы нас никто не трогал.
Если вниз идут ступени,
То у нас дрожат колени.
Если к солнцу, если кверху,
То у нас слезятся веки.
В подземелье круг за кругом
Мы в тележках возим уголь.
И стекают наши слёзы
На железные колёса.»
Эти ангельские лики
С воспалёнными глазами
За стеклянными, седыми,
Ледяными небесами.
Мы толкаем мир к прогрессу
На пределе напряженья,
А сердца детей — под плиты
Подсыпаем для скольженья.
И забрызганные кровью,
Продвигаемся отважно
Среди стонов и проклятий,
Самых детских, самых тяжких.
Перевел Яков Фельдман
