Покинул день восточный свой дворец
И ввысь шагнул и, став на холм зеленый,
Надел на гребень огненный венец.
Засеребрись, ручей, еще студеный,
По мхам скользит ложбинкой потаенной
И все ручьи зовет с собой туда,
Где озеро сверкает гладью сонной,
И отражает хижины вода,
И лес, и небосвод, безоблачный всегда.
И зимородок ярким опереньем
Соперничает с рыбой, в глубине
На миг мелькнувшей радужным виденьем,
Сверкнувшей алой молнией на дне.
А белый лебедь, нежась на волне,
Колеблет арку снежно-белой шеи
Иль замирает в чутком полусне.
Лишь глаз агаты искрятся, чернея,
И сладострастная к нему нисходит фея.
Как описать чудесный остров тот
На глади зыбкой светлого сапфира?
С Дидоны спал бы здесь душевный гнет,
Ушла бы скорбь от горестного Лира.
Изведавшая все широты мира,
Таких прозрачных серебристых вод
Не знает романтическая лира, —
Такой страны, где вечно синий свод
Сквозь дымку легкую смеется и зовет.
И роскошь дня объемлет всю природу —
Долину, холм, листы прибрежных лоз.
Он заключил в объятья землю, воду,
Он обрывает куст весенних роз,
Как бы сбирая дань пурпурных слез,
Цветов перебирает он узоры
И горд, как будто яхонты принес,
Способные затмить, чаруя взоры,
Все почки, все цветы на диадеме Флоры.
Перевод — В. В. Левика
