Все валится у меня из рук. Ранний снег, ноябрь холодущий.
Жизнь заходит на новый круг, более круглый, чем предыдущий.
Небо ниже день ото дня. Житель дна, гражданин трущобы
Явно хочет, чтобы меня черт задрал. И впрямь хорошо бы.
Это ты, ты, ты думаешь обо мне, щуря глаз, нагоняя порчу,
Сотворяя кирпич в стене из борца, которого корчу;
Заставляя трястись кусты, стекло — дребезжать уныло,
А машину — гнить, и все это ты, ты, ты,
Ты, что прежде меня хранила.
Но и я, я, я думаю о тебе, воздавая вдвое, превысив меру,
Нагоняя трещину на губе, грипп, задержку, чуму, холеру,
Отнимая веру, что есть края, где запас тепла и защиты
Для тебя хранится. И все это я, я, я —
Тоже, в общем, не лыком шитый.
Сыплем снегом, ревем циклоном, дудим в дуду
От Чучмекистана до Индостана,
Тратим, тратим, все не потратим то, что в прошлом году
Было жизнью и вот чем стало.
И когда на невинных вас из промозглой тьмы
Прелью, гнилью, могилой веет, —
Не валите на осень: все это мы, мы, мы,
Больше так никто не умеет.
1999
