Блистая в облаках незыблемым дюралем,
Над монолитом стран, над устьем всех эпох,
Он руку простирал к разоблаченным далям —
Колосс, сверхчеловек… нет: человекобог.
Еще с ночных застав мог созерцать прохожий
В венцах прожекторов, сквозь миллионный гул —
Серебряную ткань и лоб, с тараном схожий,
Широкий русский рот, татарский абрис скул.
Блаженны и горды осуществленным раем,
Вдоль мраморных трибун и облетевших лип
В дни празднеств мировых по шумным магистралям
Моря народные сквозь пьедестал текли б.
И, с трепетом входя под свод, давимый ношей
Двух непомерных ног — тысячетонных тумб —
Спешили бы насквозь, к другим вратам, порошей
Где осень замела остатки поздних клумб.
Паря, как ореол, над избранным конклавом,
Туманила бы мозг благоговейных толп
Кровавых хроник честь, всемирной власти слава,
О новых замыслах неугомонный толк.
А на скрещеньях трасс, где рос колбас и булок
Муляжный Эверест, облепленный детьми,
По сытым вечерам как был бы лих и гулок
Широкозадый пляс тех, кто не стал людьми!
