От школьных лет мы помнить можем,
Как возносил свой конус хмурый
Над гордым, грузным Вавилоном
Семиуступный зиккурат.
Но царство было только ложем,
Обличьем тягостным культуры, —
Громоздким, мутным, тесным лоном
Других, невидимых громад.
И миллионные усилья
Всего народа воздвигали
Над государством, зримым явно,
Широкошумные слои:
Божеств — иных, не наших, — крылья
Там реяли и полыхали,
Там демиург творил державно
Благие замыслы свои.
И видел жрец, и чаял зодчий,
Как лестница слоев венчалась
Семиуступною Эанной —
Небесным градом всех богов:
Она, как ось, как средоточье,
Обуздывала древний хаос,
Маня вершиной несказанной
У тихозвездных берегов.
А вниз, где первый уицраор
Твердыню темных ратей строил,
Ту, что вошла в рассказ к пророкам
Под строгим шифром как Нергал, —
Туда, медлительным потоком
За слоем слой бесшумно роя,
Останки душ, в мир тусклых аур
Закон Возмездья низвергал.
Враждебны и непримиримы,
Переплетенные борьбою,
Миры смыкались общей сферой
И плыли вместе к рубежу…
Та совокупность четко зрима
Очам с дозорных пиков веры;
Метакультуры — знак глухой ей
В пустыне слов я нахожу.
Была над каждым сверхнародом
И есть до наших дней такая:
Неповторим ни лад их строя,
Ни смысл, ни тайна их структур;
И видно четче с каждым годом:
Шаданакар почти по пояс
Весь поделен — от магм до Рая —
Сегментами метакультур.
Своих Олирн, своих эдемов
И бездн исполнена любая;
Там до подножья Божества ты
Взошел бы, сердце убеля;
У каждой — свой мучитель — демон,
И в каждой светит, не сгорая,
Духовный город Монсальвата,
Олимпа, Мэру иль Кремля.
