Заира и Фатима.
Фатима.
Не ожидала я, чтобъ здѣшня града стѣны,
Во мнѣніяхъ твоихъ содѣлали премѣны.
Какая лестна мысль, какой щастливой рокъ,
Давъ радости тебѣ, пресекли слезный токъ?
Спокойствіи души твое пріятство множатъ,
Пѣчали красоты твоей ужъ не тревожатъ.
Не обращаешъ ты къ драгимъ мѣстамъ очей,
Въ которы проводить сулилъ Французъ насъ сей.
Ты мнѣ не говоришъ о той странѣ прекрасной,
Гдѣ чищенный народъ красавицамъ подвласной,
Твоихъ достойну глазъ, приноситъ жертву имъ,
Гдѣ равны, не рабы, жены мужьямъ своимъ,
Воздержны не боясь, свободны не бесчинно,
Не страхомъ, честностью вѣдутъ свой вѣкъ безвинно.
Иль ты не чувствуешъ въ неволѣ больше мукъ?
Или Султановъ домъ, тьму строгостей и скукъ,
Со именемъ рабы, ты нынѣ возлюбила,
И Сенскимъ берегамъ Солиму предпочтила?
Заира.
Могуль того желать, чево не знаю я.
На Іордановыхъ водахъ вся часть моя.
Отъ самыхъ лѣтъ младыхъ въ семъ домѣ заключенна,
Уединеніе терпѣть я приученна.
Живущей мнѣ въ плѣну, въ Султановой странѣ,
Остатокъ всей земли и въ мысль не входитъ мнѣ,
Моя надежда быть подвластной Оросману:
Я знаю лишъ ево, и свѣта знать не стану:
Все протчее мнѣ сонъ.
Фатима.
Такъ ты могла забыть,
Что слово далъ Французъ, намъ узы разрѣшить,
Великодушіемъ и дружбой укрѣпленный,
И въ смѣльствѣ похвалой отъ насъ превознесенный.
Какую славу онъ въ сраженіяхъ имѣлъ,
Какъ, къ бѣдству намъ, Дамаскъ оружіемъ грѣмелъ?
И побѣжденному Султанъ ему дивился:
Пустилъ ево. Не мнитъ чтобъ онъ не возвратился.
Онъ выкупъ принесетъ за насъ страны тоя;
Не тщетно ждемъ мы съ нимъ свободы своея.
Иль думаешъ что намъ надежда только льстила?
Заира.
Посулъ ево великъ; но не велика сила.
Ужъ два года прошло, а онъ не возвращенъ:
Невольникъ вольностью своею былъ прельщенъ.
Хотя свобода быть казалась намъ готова:
Но мнится по всему, что онъ не здержитъ слова.
Онъ десять плѣнниковъ хотѣлъ освободить,
Иль самъ себя опять въ неволю возвратить,
Такой я ревности дивилася не мало,
Престанемъ ждать ево.
Фатима.
А естьли бы такъ стало?
Ну ежели когда онъ клятву сохранитъ;
Хотѣла ли бы ты…
Заира.
Не то ужъ предлежитъ,
Все премѣнилось…
Фатима.
Мнѣ мысль твоя не внятна.
Заира.
Знай ты, что вся моя судьбина днесь превратна,
Хоть тайна скрыта быть Султанова должна;
Но серце я тебѣ открыть принуждена.
Три мѣсяца какъ ты съ плѣненными другими,
Не видима была глазами здѣсь моими:
Въ то время рокъ судилъ пресѣчь мои бѣды,
И сильной отвратить рукой ихъ и слѣды.
Сей гордый Оросманъ….
Фатима.
Изрядно?
Заира.
Онъ войною
Разилъ насъ… нынѣ онъ… Фатима, страстенъ мною….
Ты закраснѣлася… не думай ты тово,
Чтобъ снить я къ подлости хотѣла для нево,
Прегордой нѣжности монаршей подчиненна,
Старялась быть въ число наложницъ я вмѣщенна:
Чтобъ я въ опасности и въ поношенье шла,
И въ краткомъ щастіи напасти я нашла.
Та спѣсь которая женъ честь остерегаетъ,
Изъ серца моево, тверда, не убѣгаетъ.
Не мысли чтобы я склонилася къ тому:
Скоряе узы, казнь, и смерть восприиму.
Внемли ты, и дивись моей, Фатима, части:
Чистѣйшу жертву онъ моей приноситъ страсти.
Межъ многихъ видовъ женъ ни чей ему не милъ.
Онъ взоръ свой на меня едину устремидъ.
Бракъ всѣ ихъ промыслы лукавыя смѣшаетъ;
Любовь, мнѣ сердце давъ, на тронъ мя возвышаетъ.
Фатима.
За добродѣтели свои и красоты,
Я знаю то сама… достойна ты.
Благополучіе пребудь весь вѣкъ съ тобою.
Я ссъ радостью хочу твоею быть рабою.
Заира.
Я тщуся равенствомъ тебя увеселять,
Чтобъ щастіе свое съ тобою раздѣлять.
Фатима.
Лишъ браку бъ небеса сему соизволяли!
И естьли бъ радости, которыя настали,
Которы иногда имѣютъ звукъ пустой,
Во внутренной твоей оставили покой!
Не возмущаешся ль, и въ сладкой ты надѣждѣ,
Что христіянкою была Заира преждѣ?
